Каталку с трупом, накрыли простыней, покатили к выходу, и тут мои глаза встретились с глазами Очирова, он даже не понял, кто это здесь не спит, чьи глаза его провожают. Он остановился и спросил:"А что это у нас тут происходит? И почему это мы не спим?". Я не успела ответить, а он уже интересовался у заведующего реанимацией моими анализами, моим состоянием, и вообще динамикой выздоровления. И вдруг сказал:"Раз все так неплохо, может переведём её в отделение прямо сейчас, все равно экстренных нет? Днем раньше, днем позже, все равно собирались.". Тот, идущий впереди, пожал плечами, что видимо означало согласие.
Очиров, отпустив каталку, развернулся лицом ко мне и стал меня рассматривать, как будто хотел увидеть в моем лице то, что никто не видел. Потом подошёл, посчитал пульс, смерил давление, глянул в глаза, завернул меня в одеяло и взял на руки. Так во второй раз этот врач, на своих крепких руках понёс меня в новую жизнь. Было около четырёх часов утра, начало апреля 1982 года, а я, сорокакилограммовая, одноногая девочка, завернутая в одеяло, на руках заведующего травматологией ехала в лифте на четвёртый этаж, в травматологию. Очередная реанимация уходила из моей жизни.
Душа моя пела и плясала,, я и не думала, что мне сегодня так повезет, и я буду встречать новый день в отделении травматологии, среди живых людей, которые ходят, разговаривают, улыбаются, ночью спят, днем бодрствуют. Единственное, что меня смущало, это то, что сейчас то на дворе стояла ночь, а мне не хотелось, чтобы из-за меня кто то проснулся. Дверь лифта открылась, и меня понесли по бесконечному коридору, в конце которого горел свет. Палаты были слева, моя была третья по счету и на ней стоял номер, 29.
Руки Анатолия Михайловича были заняты, он держал меня, поэтому он не заморачивался на том, как открыть палату, он открыл её пинком. Я сжалась всем телом, ночь же на дворе, все спят, а мы тут двери пинаем! К моему удивлению, в палате горел свет, и было такое ощущение, что здесь ещё не засыпали, или давно проснулись. Все дружно поздоровалась с Очировым и с удивлением уставились на меня. Ну а как по другому смотреть на того, кого принесли в палату ночью на руках, и принёс не кто нибудь, а заведующий отделением!
В палате было огромное окно, в которое сейчас можно было увидеть чёрное ночное небо. Ещё там стояло 7 кроватей, из которых одна была свободна, видимо для меня. Она стояла возле двери, поэтому нам даже дальше двери идти не пришлось. Очиров быстро дал указание прибежавшей на шум сестре, и через две минуты кровать была застелена бельём в цветочек, под мою сломанные опу принесли круг, и Анатолий Михайлович торжественно водрузил меня на новое место жительства. Все осмотрел, потрогал, приказал принести мои вещи из реанимации, а это были мамины компотики и фрукты, и конечно, как это ни прискорбно по его команде принесли судно.
Он пожелал нам спокойной ночи и ушёл, оставив за себя медсестру. Я не помню, как её звали, но она была стройная, с русыми волосами под колпаком, чем то похожая на святую. Невозможно было понять сколько ей лет, то ли сорок, то ли пятьдесят, женщина без возраста. На лице,никаких эмоций, только работа. Опять давление, пульс, температура, укол, промедол конечно, проверка моего положения, моего удобства. Помыла пару яблок, положила на тумбочку, налила сок в поильник, прямо робот в белом халате. Оглянулась на всех присутствующих,и приказала спать. Перед сном я только успела узнать, что мою соседку зовут Наташа, и все, провалилась в сон.
Больше интересных статей здесь: Медицина.
Источник статьи: Глава 33. Ну вот и все, нагостевалась.