Зима выдалась суровой. Раннее, морозное утро. Я стою на балконе и быстро курю, закутавшись в пуховик. На дощатом полу стоптанный снег с серыми пятнами сигаретного пепла. Где-то за высокими стенами магазина шумит улица. Город проснулся и, судя по приближающемуся вою сирены - уже заболел. "Надо бы почистить балкон" - подумал я и поморщился. Не хочу. Вообще ничего не хочу.
Уже третий месяц по будням я просыпаюсь в отчаяньи. Не завтракаю, не пью чай, толком не умываюсь. Иду по широкой улице, закрывая лицо от порывов ветра. С каждой сотней метров мне становится всё пакостней.
Из-за угла показались чёрные окна одноэтажного корпуса дермато-венерологического отделения. Затягиваюсь сигаретой. От морозного воздуха и крепкого табака перехватывает дыхание. Тихо начинаю напевать на мотив "воздушной кукурузы":
- Не сгорело ДВО, не сгорело ДВО, не сгорело, не сгорело, не сгорело ДВО...
Я действительно каждое утро мечтал о том что увижу на месте корпуса дымящееся пепелище. Здание ДВО, где временно обретался наш онкологический дневной стационар, построено более ста лет назад и не видело ремонта очень, очень давно. Проводка гнилая и дряхлая, может быть коротнёт ночью?
Три года перерыва в медицинском стаже, потраченные на поиски себя, ведь "на медицине свет клином не сошёлся". Попытка доказать всем вокруг и себе что медицина это не "шрам на мозге" провалилась. Новенький, светло-зелёный сертификат, говорящий о том что я вновь могу работать медицинской сестрой, сложен в голубую, побитую временем папку.
Всё еще помня как тяжело уходил Саша, сжигаемый неоперабельной опухолью головного мозга, я очень обрадовался звонку из отдела кадров единственного в городе хосписа.
- Ну что я могу сказать, Вячеслав? Всё это, конечно, хорошо, но в кадрах, видимо, не в курсе что нам не требуются медсёстры на пост. Ставок нет.
Заведующая отделением паллиативной помощи внимательно смотрела на меня и постукивала колпачком ручки по синей корочке диплома. Я был очень расстроен. Внезапно оживилась старшая сестра, до этого молча сидевшая в кресле.
- Слушайте, Евгения Рафаильевна, Света же, с химии, всё помощника себе просила. Да и в отпуск бы её уже отправить. Ставка есть. Попробуешь?
Я смутно себе представлял что это такое - работа в дневном стационаре. Скажи мне кто-нибудь лет пять назад что я буду процедурным медбратом с графиком 5/2 - покрутил бы пальцем у виска и рассмеялся.
На следующий день, в начале восьмого утра, я стоял на вахте отделения паллиативной помощи, теребя рюкзак, в котором находился свежепостиранный, тщательно избавленный от складок хирургический костюм. Вахтёрша, громко отхлёбывая чай из треснувшей кружки, ворчала:
- Ну какие, к чёрту, стажёры? Пандемия, ковид, посещения запрещены! Сиди и жди старшую.
Она не понадобилась, так как через минуту на вахте появилась небольшого роста, полноватая, запыхавшаяся женщина лет пятидесяти.
- А это, видимо, мой помощник? Как зовут? Очень приятно. Меня - Света.
В глаза ударил яркий свет солнца, отражавшийся от белоснежного кафеля. Блестящие краны, столики, лотки и строгие, как-будто отполированные шкафы. В углу кабинета, на самом видном месте, стояла серая громадина - ламинарный (или, по-простому, вытяжной) шкаф. Знакомый с медицинских, так сказать, пелёнок и такой родной запах процедурки. Смесь ранней весны из приоткрытого окна, озона после кварцевания и дезрастворов. Ну, брат, добро пожаловать домой!
После нескольких дней стажировки я, в целом, понял чем мне предстоит заниматься. Моему решению устраиваться особенно была рада Света. нагрузка рассчитана на двоих. Не придётся оставаться после смены на пару-тройку часов, которые, естественно, не оплачивались. К тому же человек, как мне тогда показалось, замечательный, больше года не был в отпуске.
- Да приходили до тебя на стажировку две или три девчонки. Походили, потоптались, посмотрели что к чему и больше не появлялись. Ну их понять можно. Им рожать ещё, нечего этой отравой дышать.
И Света была права. Такому эффективному методу лечения онкологических заболеваний как химиотерапия мы обязаны первой мировой войне и боевым отравляющим веществам. Новая и интересная специальность захватила меня полностью...
******
Первая мировая, или, как её тогда называли, "Великая" война подарила человечеству множество новых и эффективных способов умертвить ближнего своего. Огнемёты, дирижабли, самолёты (в том числе бомбардировщики) и, конечно же, химическое оружие.
12 июля 1917 года позиции англо-французских войск близ бельгийского городка Ипр были обстреляны минами с так называемым "горчичным газом". Попадание маслянистой жидкости на кожу вызывало ужасающие, долго не заживающие язвы и нарывы. При вдыхании паров начинался отёк лёгких и кровохарканье. Многие ослепли. Вещество назвали "Иприт".
Ослепшие после отравления ипритом солдаты передвигаются, держась друг за друга. Картина американского художника Джона Сингера Сарджента, написанная им в 1919 году.Изучая воздействие этого яда на организм, учёные заметили что у пострадавших резко падает уровень одних из самых быстро делящихся клеток - лейкоцитов. А какие ещё клетки, "сошедшие с ума" любят быстро и бесконтрольно делиться? Раковые!
Так возникла идея применить вещество, призванное убивать, в благих целях. Проверили на мышах. Сработало. Разработки велись в США во время второй мировой войны, в условиях строжайшей секретности. Ведь если разведка противника узнает что идёт работа, связанная с химическим оружием...
В 1942 году препарат, производное иприта, был впервые применён на человеке. Опухоль исчезла, но, к сожалению, вернулась и человек погиб спустя 96 дней. Однако же результат был на лицо.
#медицина #химиотерапия #медбрат #онкология #история медицины
Больше интересных статей здесь: Медицина.
Источник статьи: Химия. Глава 1.